Фото из семейного архива Игоря Тернавского
Алексей Толстой написал мудрую сказку «Золотой ключик, или Приключения Буратино». Вообще нам, взрослым, старые сказки надо перечитывать – они многое для нас открывают, чего в детстве не до - ходило. Вот, например, история про Буратино. Он подбежал к очагу и сунул нос в кипящий на огне котелок, но длинный нос Буратино проткнул насквозь котелок, потому что, как мы знаем, и очаг, и огонь, и дым, и котелок были нарисованы бедным Карло на куске старого холста. Буратино вытащил нос и поглубже заглянул в дырку – за холстом на стене было что-то похожее на небольшую дверцу, но там всё было так затянуто паутиной, что ни - чего не разобрать.
У нашего героя Игоря Тернавского, кто помнит, был довольно длинный нос. И он часто совал его, по мнению многих, куда не надо. А куда надо, не совал. «Получи ты, наконец, приличное образование! – убеждали его домочадцы. – И приличную профессию!» И он после службы в армии поступил в политехнический. Но дверца, затянутая паутиной, не отпускала своей тайной. И он и в политехе не прекращал в нее стучаться.
Диплом в политехе он, в конце концов, получил. Добил. Как Буратино – взял азбуку под мышку, принес родным: «Вот вам, получил я приличную специальность. Всё? Вопросов нет?» И продолжил стучать в дверь, пока еще не затянутую паутиной.
Тернавский пошел на сцену. То есть на нее он пришел гораздо раньше, лицедействовал как мог. И в театральный институт поступал, где из-за маленького роста его сразу отсеяли. Пытаясь вырасти, на турнике вниз головой болтался. Но – не вырос!
А в институте был популярен. Как артист. В политехническом институте был СТРЭМ – студенческий театр эстрадных миниатюр. Почему в аббревиатуре буква «р» вписалась – трудно сказать. Тернавский говорил, что для звучности. Потом в программках театра значилось: «Это не единица физического типа “ангстрем”, и не организация, что стоит “на стрёме”». СТРЭМ – и всё.
До того, справедливости ради сказать, в горном институте, предшественнике нашего политеха, тоже был театр с аналогичным названием. Некоторые его участники здравствуют до сих пор. Но помнят о том только они сами. А с приходом в политех Тернавского СТРЭМ заблистал с невиданной силой. Студенты из других вузов ломились на концерты с их участием. Я, первокурсник, тщетно пытался пробраться в зал, когда они выступали.
Политех тогда талантливых лицедеев поощрял. В том смысле, что к ним вполне лояльно относился ректор ППИ, незабвенный Михаил Дедюкин. О нем, нашем первом ректоре, можно вообще многое написать. Горный инженер, участник Великой Отечественной войны и создатель Горного института, а затем и ППИ, построивший комплекс политеха за Камой. И при этом всячески поощрявший художественную самодеятельность. И при этом же, заваленный грудой дел, он мог прийти на репетицию нашей студенческой команды КВН – игры, только-только начинавшейся.
А КВН, так вышло, взял в свои руки Игорь Тернавский. Компания к тому времени тогда под его рукой собралась неслабая. Это были звезды не только нашей студенческой сцены, а вообще в студенческих кругах люди известные – Алик Цивес, Юра Иванов, Валера Карцев, Алик Залилов, Валера Половодов, Наташа Иванова и другая Наташа – Вайнгартен. А еще Арнольд Рубин, Саша Соловьев… Кто-то хмыкнет: тоже мне артисты! А я напомню, что именно из тех студенческих коллективов вышли и Марк Розовский, и Григорий Горин, и Геннадий Хазанов, и Аркадий Арканов, и… Да что там перечислять! Сами назовите, и попадете в точку. Многие из них не стали выдающимися инженерами, врачами – ну и слава богу. Лучше знаменитый лицедей, чем захудалый доктор.
Новый виток жизни Тернавского ознаменовался тем, что он стал работать художественным руководителем Дворца культуры Дзержинского (сейчас – Дворец молодежи). Тернавский там собрал ансамбль под названием «Здравствуйте!». Это у него осталась память о песне прежних лет: «Здравствуйте, здравствуйте, СТРЭМ встречает вас!» И певцы у него были самые знаменитые в городе: Володя Богомолов, Радик Калинин, Женя Масюкова… Раньше они больше по «кабакам» работали – да и где еще было заработать? Вспомните, откуда вышли Лайма Вайкуле, Анне Вески, Александр Малинин, Ренат Ибрагимов и… имя им – легион.
Вот и наши пермские звезды охотно пошли под крыло Тернавского. Причем он не давал им петь что попало. Помню, как Игорь поставил программу на тему песен Высоцкого: «А сыновья уходят в бой», «Кто сказал, что земля умерла», «По нескошенным тропам проносятся лошади…».
С этими вот делами Тернавский и его «Здравствуйте!» поездили по области. Но это было не совсем то (вернее, совсем не то), чему он хотел себя посвятить. Театр – вот на чем он был зациклен. И Игорь объявил прием в студию, которая потом получила название «Арлекин».
Одна ты мать нам, студия, на всех,
Мы все – чернорабочие искусства…
Это начало текста гимна «Арлекина», но он был мною сочинен по заказу Тернавского позднее, когда студия уже более-менее сформировалась. А в самом зародыше мы с Валерой Половодовым присутствовали на смотре-отборе будущих «арлекинов». Мы разглядывали этих желторотых мальчишек и девчонок, даже близко не представляя, что и кто из них когда-нибудь получится. Врать не буду, все ли из тех, кого перечислю, тогда «засветились» у Игоря. Но точно помню Толю Пичкалёва, Борю Мильграма и Володю Сорокина. Был ли тогда Лёва Катаев – не уверен. Но он вскоре появился, точно. Еще был Валера Картазаев, Додик Зубер. Да, и конечно, Боря Ваганов, Люда Софьина. Или она уже позже пришла? Вот точно знаю, что незабвенный Женя Глядинский позже появился в «Арлекине». И стал таким же любимчиком Тернавского, как и в СТРЭМе Валера Карцев.
Тут я должен попросить прощения у глубоко мною уважаемого Левы Катаева, Льва Борисовича, нынешнего художественного руководителя театра «Арлекин».Любимчики любимчиками, но Лева был подлинной звездой театра. Он сыграл главную роль в «Бумбараше». Впрочем, об этом позже.
Сценарий «Бумбараша» Игорь прочел, когда ушел в художественные руководители ДК Гагарина. И вот – постановка «Бумбараша». Тернавский говорил, что одноименный фильм с Золотухиным он специально не стал смотреть – чтобы не заморачиваться над чужим прочтением идеи. Многие, кто видел «Бумбараша» Тернавского, спрашивали: «А почему так? И не так?» Да потому, что Игорь видел так, а не этак.
Замечательным Бумбарашем стал Лёва Катаев. Золотухина в этой роли, думаю, Катаев видел, но, уверен, ему не стыдно за то, что он сыграл когда-то.
О Бумбараше и Катаеве мы еще вспомним. А пока – о смелом эксперименте Тернавского. Как в известном фильме: «А не замахнуться ли нам на… Василия нашего, Шукшина?».
Тут надо напомнить, кем был тогда Василий Шукшин. Его популярность была сродни славе Владимира Высоцкого, чей голос звучал из всех форточек и во всех магнитофонах. В то время Шукшин был как неожиданный глоток свежего воздуха, как, простите за высокопарность, припадание к народному роднику. Его герои, «чудики», вышли из народа, среди которого он жил. Я не литературовед, и не мое дело исследовать феномен Шукшина. Но скажу одно: под обаяние попадали решительно все. И Тернавский тоже.
Но Игорь не был бы Игорем, не задумай он очередной свой художественный выкрутас. Он решил не просто поставить спектакль по нашумевшим произведениям Василия Макаровича, а по двум, совершенно по стилистике разным. Одно – сказка-притча «Как Иван-дурак за счастьем ходил». Другое – «Точка зрения». Только Игорю могло показаться, что эти два произведения перекликаются. И он пригласил нас с Валерой эту «перекличку» сочинить. Мы с Половодовым переглянулись, дивясь очередному «бзику» Игоря, и взялись «за Василия нашего, Шукшина».
Валера, постарше и поопытнее меня (да и Тернавского дольше знавший), все же высказал серьезные сомнения в жизненности предложенной идеи. На это Игорь отреагировал в своем духе («Шашки» – наголо!) и поставил спектакль по Шукшину.
В начале его премьеры ко мне подсел знакомый чекист. Посмотрев пару сцен, он наклоняется к моему уху и шепчет:
– А вообще-то пьеса о чем?
Я ему:
– Ты смотри, сам поймешь.
А он:
– Так что тут поймешь… Вот Окуджаву знаешь, да? – о чем ни пишет, а всё – долой советскую власть. И Тернавский, мне сказали, всё на ту же тему…
Я не театральный критик, не мне судить, насколько удачным был тот спектакль. В нем участвовали «арлекины», набранные в новый театр Тернавским. Но замечательной находкой стал главный герой – Лёва Катаев. То есть находкой он был для нас, зрителей, Тернавский давно раскусил в нем талант. И талант этот развернулся в полной красе в спектакле по Шукшину. Известный столичный критик Анатолий Смелянский в журнале «Театр» на самые превосходные оценки его игры не скупился. Ну а мой знакомый чекист – уж не знаю, что он написал в своем отчете начальству, но хохотал и аплодировал, как и весь зал.
Ну а теперь, наконец, про «Бумбараша». Как я уже говорил, Тернавский фильм с Золотухиным в главной роли не смотрел. Поэтому у него трактовка этой вещи была своя. Не бесспорная. И конечно, блестящие работы киноактеров из фильма «давили» на восприятие. И Лёвка, и Яшка, и Гаврила – пусть их играли талантливые Пичкалёв, Городинский, Мильграм, – до тех, что в кино, не дотягивали. И даже Софьина в роли Софьи-атаманши… Но! Был Бумбараш – Лёва Катаев. И все получилось.
Я мало что понимаю в режиссуре. Но, по-моему, залог успеха любого постановщика – в том, что для него нет авторитетов, какими бы выдающимися они ни были. Да, «Тевье-молочник» в театре Вахтангова – замечательный. Но Марк Захаров у себя в «Ленкоме» увидел другого Тевье, не такого, каким сыграл его Ульянов. И Леонов нас потряс не меньше Ульянова. Не молиться на авторитеты, ломать стереотипы – в этом и есть смысл режиссерского мастерства, разве не так?
Творческие поиски далеко не всегда встречают поддержку. Над ними порой иронизируют, а то и издеваются. Что весьма наглядно показала история с другим «Бумбарашем» Игоря Тернавского – цирковым. И тут надо рассказать, какие путидороги привели театрального режиссера Тернавского в цирк.
Окончание очерка о жизни Игоря Тернавского читайте в следующем номере журнала ПЕРМЬ.