Фото: Андрей Чунтомов, Антон Завьялов
В июне 2019 года Теодор Курентзис снял с себя полномочия художественного руководителя Пермской оперы и уехал в Санкт-Петербург, прихватив с собой часть оркестра и хора MusicAeterna. Пермь лишилась маэстро, а оперный – еще и смыслообразующего центра
Помимо прочего, фигура Курентзиса обладала символическим значением. Яркий, талантливый музыкант не просто зажигал энергией окружающих, его присутствие придавало театру мощный импульс. Рядом с ним музыканты учились и развивались. Он притягивал в Пермь лучших из лучших – режиссеров, дирижеров и музыкантов мирового уровня. Те, кто хотя бы раз видел его за дирижерским пультом, говорили об особой атмосфере его концертов.
И все это в одночасье закончилось…
Необходимо было собрать театр заново. С чистого листа. Эта нелегкая задача выпала Андрею Борисову. В недавнем прошлом – историку, а тогда – исполнительному директору Пермского оперного. К классической музыке Борисов относился с трепетом. Те, кто его хорошо знал, говорили: классика в его доме звучала нон-стоп, он мог на слух отличить звучание одного оркестра от другого.
После ухода Курентзиса Борисов стал мостиком, соединяющим прошлое и будущее театра. Управленческая структура театра поменялась. Если раньше главная роль принадлежала худруку, то сейчас дирижировать театром стал генеральный директор. Такую модель называют интендантской.
На стенах кабинета Андрея Борисова расположились портреты Курентзиса и его ближайшего окружения – Полонского, Мирошниченко, Павловой. Свою задачу он видел в том, чтобы сохранить в стенах оперного «дух Теодора». Он даже оставил в неприкосновенности комнату Курентзиса в театре.
Многие злословили: прежнего театра уже не будет. Борисов говорил, что Пермский оперный переживает «период турбулентности». Оркестр и хор были обескровлены. Нужно набрать новых музыкантов. Сам Борисов окружил себя «ареопагом». Музыкальные функции были переданы главному дирижеру Артему Абашеву (ассистент Курентзиса, получивший этот пост с благословения маэстро), главному хормейстеру Евгению Воробьеву (начинал в качестве певца в хоре MusicAeterna), главному балетмейстеру Алексею Мирошниченко, руководителю оперной труппы Медее Ясониди (была приглашена в Пермь Курентзисом). Появилась и новая должность – главный режиссер, ее занял Марат Гацалов.
Сезон-2019/2020 начался вяло. Дирижер и хормейстер набирали новых музыкантов. Новички и старожилы притирались друг к другу. Пара симфонических концертов оркестра. Камерный концерт с рафинированной программой итальянских мадригалов. Концертное исполнение оперы «Джанни Скикки» с приглашенным баритоном Фернандо Араужо. Слишком мало, чтобы сказать: началась новая жизнь…
В декабре Пермский оперный показал ораторию «Мессия» Генделя. На концерте раскрылся новый потенциал оркестра и хора и нового главного дирижера, Артема Абашева.
В феврале Андрей Борисов на пресс-конференции рассказал, как театр собирается жить дальше. Во-первых, отказались от системы stagione. При Курентзисе спектакль показывался длинной серией, а потом консервировался до возобновления (моцартовская трилогия) или снимался с репертуара («Носферату»). Стало быть, возвращаемся в прошлое – к репертуарному театру.
Во-вторых, разрешилась интрига с главным режиссером (зачем он нужен в музыкальном театре?). Пермский театр решил взять курс на режиссерскую оперу. Помимо самого Гацалова, ставить оперы пригласили именитых российских режиссеров: Филиппа Григорьяна, Константина Богомолова и Василия Бархатова. Именно они пришли на смену Ромео Кастеллуччи, Питеру Селларсу, Роберту Уилсону и Теодоросу Терзопулосу.
А в-третьих, Борисов объявил: «период турбулентности» закончился!
Позже главный дирижер представил Камерный оркестр Пермской оперы – плавильный котел, в котором «плавились» новые идеи и смыслы, а музыканты оттачивали мастерство.
В марте началась пандемия. И все замерло. Дягилевский фестиваль перенесли. В июле балетную труппу покинул ее руководитель Алексей Мирошниченко. В ноябре Борисова пригласили возглавить музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко. СМИ зубоскалили: «Директор Пермской оперы получил ангажемент в Москве!».
Мирошниченко сам нашел преемника. Новым руководителем балетной труппы Пермского оперного стал Антон Пимонов, которого переманили из «Урал Балета»
в соседнем Екатеринбурге. Поисками нового гендиректора занимается Эльмира Щербакова, советник губернатора Пермского края по искусству и культуре. Кандидатуру должен утвердить Дмитрий Махонин. Но пока этого не произошло.
Между тем маховик, запущенный Борисовым, вращался уже без него. В ноябре прошел четырехдневный спецпроект «Дягилев+» с непростой для неподготовленного слушателя программой. Теодор Курентзис и оркестр MusicAeterna представили симфоническую программу из произведений в том числе и современного композитора Алексея Ретинского. А на Заводе Шпагина прозвучали камерные сочинения Шелси, Лахенмана, Ксенакиса и Пярта. Кредит доверия к вкусам маэстро был настолько велик, что даже те, кто впервые услышал произведения лидеров европейского авангарда, выходили с концерта в полном восторге.
С декабря Пермский оперный выдавал одну премьеру за другой. Сначала Марат Гацалов представил постдраматическую версию «Дон Жуана». Новаторство режиссера заключалось в том, что он освободил сцену от актеров. Вместе с музыкантами они находились в оркестровой яме. На пустой сцене справа налево медленно проезжали арт-объекты современных художников, а на экран проецировалось видео с лицами певцов и видео-арт. Избыточная визуальность была призвана комментировать (что она и делала с разной степенью «попадания») действие оперы. Музыкально «Дон Жуан» Абашева разительно отличался от курентзисовской версии. Дирижер использовал так называемый уртекст – первоначальный авторский текст, очищенный от более поздних наслоений и интерпретаций.
Вслед за этим руководитель балетной труппы Антон Пимонов выпустил «Озорные песни». Полноправными исполнителями этого одноактного балета на музыку Франсиса Пуленка были пианист и певец, которые вместе с танцовщиками находились прямо на сцене. Почерк балетмейстера был узнаваем, это все тоже неоклассика, проводником которой в Пермском оперном был Алексей Мирошниченко.
В феврале Филипп Григорьян выпустил «Любовь к трем апельсинам». Опера-буфф Сергея Прокофьева превратилась в «научпопкомедию». В постановке зритель без труда считывал стилистические переклички с фильмами «Форма воды», «Пятый элемент» и отечественной традицией научно-музыкальной комедии – фильмами «Весна» и «Чародеи». Перестроив сюжет и найдя в нем тех, кому можно сопереживать взаправду, режиссер Филипп Григорьян и дирижер Артем Абашев вернули опере Прокофьева первоначальную свежесть.
Главный хормейстер Евгений Воробьёв презентовал хор Parma Voices. В названии заключена нехитрая принадлежность к пермской земле. Идея хора заключается в
том, чтобы делать самостоятельные концерты, какие в свое время делал хор MusicAeterna. В афише первого концерта – сплошь редкости и диковины вроде Хоровых гимнов из Ригведы Густава Холста, Мессы Франка Мартена и Духовного концерта Николая Сидельникова. В будущем, обещает Воробьев, хор будет «работать с музыкой, которая существует за пределами небольшого корпуса часто исполняемых хоровых сочинений, канонизированных массовой культурой».
В апреле вышла «Кармен». Новая версия знаменитой оперы Жоржа Бизе в постановке режиссера Константина Богомолова и дирижера Филиппа Чижевского разделила зрителей на два лагеря. Одни выходили в полном негодовании, а другие – в восхищении. Новая «Кармен» – радикальный пример режиссерской оперы. Из партитуры изъяли фрагменты, разбавили музыкальные номера драматическими, танцевальными и прочими вставками. Насытили оперу провокативными неполиткорректными высказываниями. Кажется, Богомолов оскорбил всех. В социальных сетях появились призывы ввести в театрах цензуру и вообще укоротить нездоровую фантазию творцов.
За восемь лет «эпохи Курентзиса» пермская публика была воспитана в атмосфере возвышенной сакральности, культе музыки. Чего стоят ночные концерты в Кафедральном соборе или перформансы на Заводе Шпагина с танцующим дервишем! Сейчас зрителя погружают в пространство отстраненной интеллектуальной холодности (Гацалов), гротеска (Григорьян) или постмодернистских игрищ (Богомолов). Живое искусство всегда нарушает сложившиеся правила и конвенции. То, что театр сегодня жив, и демонстрирует нам Пермская опера.