Беседовала: Надежда Емельянова
Съемки фильма о многотрудной жизни пермского школьника Ивана Семёнова по повести пермского писателя Льва Давыдычева идут сейчас в школах города. А осенью его режиссер Антон Богданов представит на «Кинотавре» свой первый фильм «Нормальный только я», который появился благодаря единственному в России пермскому инклюзивному детскому лагерю «Новый город «Дружный»
«Дети слишком рано слышат: «Будь взрослым!»
– Антон, сюжет повести пермяка Льва Давыдычева про второгодника Ивана Семенова лег в основу фильма, но в деталях – масса различий. Твой Иван старше – ему 11 лет, он учится в элитной школе, и от этого страдает, а когда оказывается в обычной – получает право наконец прожить свое детство. Почему так?
– Детская литература имеет свойство устаревать быстрее взрослой, потому что дети растут, все время меняются, легко впитывают новое. И хорошую литературу им точно надо прививать с оглядкой на то, чем сейчас живет их поколение.
Я показал сыну мои любимые детские фильмы советского кинематографа, и они для него – слишком медленные. Демьян видел «Три дня из жизни Ивана Семёнова» и смеялся над тем, как наивно шкодничает Иван. В современном мире сами инструменты шутки другие, они изменились, усовершенствовались. Чтобы дети поняли историю Ивана, ее важно рассказать в сегодняшнем контексте.
У Ивана – озорной характер, он все время хулиганит. И юный актер Рома Погорелов – попадание не на 100, а на все 150 процентов. Мы его сначала не взяли, думали – маловат, а за полгода он подрос, и это тот самый Иван Семенов, о котором писал Лев Давыдычев. Это тасманский дьяволенок какой-то, у него внутри море жизненной силы! Иван в книге все время экспериментирует, помнишь? У него живая фантазия, он горит идеями! Конечно, это собирательный образ, но он позволил передать важное послание детям: живите, фантазируйте, не прячьтесь в себе. Многие дети сочиняют, пишут и… оставляют «в столе» – страшно же, что сверстники не поймут, родители скажут: учи экономику и китайский. Наши дети слишком рано слышат: «Давай, будь взрослым, учись хорошо». Этим фильмом мы говорим: «Просто живите!» Это еще и пособие для родителей – не заставляйте своих детей быть «как все», чтобы они сохранили себя.
– Кто в фильме – родители Ивана?
– Мама Ивана – Лера Дергилева – жена бизнесмена. Состоятельная барышня, которой нечем заняться, и она занимается всем вокруг: эзотерикой, йогой, изучает английский и китайский. Такая добрая и воздушная мама. Отца играет тот самый Саша Лойе, причем Саша был утвержден раньше главного героя. И когда на роль Ивана мы утвердили Рому Погорелова, я поставил их фотографии рядом и понял, что это просто одно лицо! Схожесть 99%!
Вообще, линия родителей развита больше, чем в оригинале. У Ивана тоже есть бабушка, но в книге она появляется несколько раз. Наша бабушка – Мария Шукшина – амбассадор Ивана. Она всегда с внуком: родителей вызвали в школу – идет бабушка, всегда Ивана поддерживает, поощряет, прикрывает, и так далее. Ну и в конце фильма Иван всем, включая бабушку, докажет, что всё может сам!
– В одном из интервью ты признался, что твой дед, что бы ни происходило, всегда был за тебя. В бабушке Ивана есть что-то от него?
– Да, дед всегда был за меня! И даже если я был неправ, он все равно был за меня. Это такой момент безграничной и, может быть, слепой любви. Я и сейчас очень сильно чувствую эту связь. Думаю, что если бы он был жив и я бы попал, к примеру, в полицию, то и меня бы вызволил, и полицейским бы досталось! Такой и всыпать может, но – никогда при людях. А уж дома-то попало бы, конечно.
– Тебя же из школы выгнали в десятом классе? За поведение?
– Да, абсолютно! Я не знал, как применить всю ту энергию, что кипела во мне. Я участвовал во всем: КВНы, походы, был ведущим на радио и диджеем на дискотеках. И мне было мало, хотелось еще и еще. А учился я неплохо, и школу №8, куда меня перевели в 11-й класс, окончил с похвальной грамотой.
Девяностые годы в Березниках – это тоска: секции все развалены, какие-то кружки авиамоделирования держатся на энтузиазме советских мужиков, снаряжения нет, ничего нет. Я занимался греко-римской борьбой, и вместо борцовок у нас были шерстяные носки с нашитыми кусками матов, которые выдавал нам тренер, покойный Леонид Иосифович. Я занимался карате, борьбой, танцами, везде себя пробовал, и мне всегда хотелось чего-то большего. Конечно, как и все, я и во дворе бегал, по гаражам прыгал, дрался. Еще и «рок-н-роллил»: мы с ребятами создали группу – гитара, барабаны, винил. Я был солистом. Называлась она Fly.W.j. Это 1996–1997 годы, из Питера мы слышали Tequila Jazz, группу «Кирпичи», и решили, что сможем так же. И у нас получалось: мы даже дали пять или шесть концертов в березниковских ДК. В Пермском институте культуры, куда я поступил на режиссерское отделение, я восстановил институтское радио и был там диджеем, а еще выступал на городских вечеринках, в клубах.
Я все время пробовал новое. Сейчас у меня дома куча спортивного инвентаря: для тенниса, для конного спорта... Это потому, что если мне что-то действительно нравилось, я каждый раз искренне погружался в это с головой. И не останавливался, пока не добивался результата. Достигал, и всё – «коньки вешал на стену».
– Сейчас какой-то спорт есть в твоей жизни?
– Нет, вообще нет. Я очень хочу вернуться в теннис, играть в футбол, но пока нет времени. Кто-то скажет, что это вранье и отговорки. Но любой бизнесмен вспомнит, что в его жизни был такой период, когда он вообще не вылезал из работы. Это два-три года работы на износ, когда выстраивается система и ты не принадлежишь себе совсем. И я сейчас где-то на третьем году: второй год живет наша кинокомпании «Проспект Мира», и в этом году я безумно завален работой. Помимо того что мы доделываем фильм «Нормальный только я» (осталась только цветокоррекция), в работе еще несколько проектов.
«Инклюзия – это нужно, важно, и даже – самоокупаемо»
– Писали, что «Нормальный только я» выйдет в сентябре…
– Скорее, в ноябре. Осенью планируем показать его на «Кинотавре». Ну, подали заявку, и в июле узнаем, войдем ли в шорт-лист…
– «Нормальный только я» – это фильм про особенных, «солнечных» детей. Как пришла идея снять фильм, где они – такие же актеры, как и все остальные?
– Я много лет являюсь послом единственного в нашей стране пермского инклюзивного лагеря «Новый город «Дружный» Ольги Зубковой. В России не понимают, что такое инклюзия. Даже слова такого не слышали. Правда, сейчас франшизу «Нового города «Дружный» купили Владивосток и Калининград, и вроде бы по чуть-чуть восприятие меняется: люди видят, что это нужно, важно и даже самоокупаемо. И как-то мы сидели с моим товарищем Мишей (креативный продюсер «Проспекта мира» Михаил Шулятьев), думали, как продвинуть идею инклюзивного образования, и он предложил попробовать что-то написать про лагерь. И мы за два часа сделали историю. Связались с пермскими предпринимателями, они денег не дали, потому что испугались темы. Да и деньги были нужны немалые – 72 млн руб. Но дали (безвозмездно!) несколько миллионов на пробный 12-минутный фильм. Мы уместили идею в короткометражный фильм, и уже с этим фильмом с легкостью нашли инвесторов, потому что люди увидели нашу работу. Директор пермского офиса банка «Абсолют» Влад познакомил с фильмом председателя совета директоров банка Татьяну Ушкову, и банк встал с небольшим product placement (а дал гораздо больше). Четверть расходов они перекрыли, а остальные деньги занимались у друзей и знакомых.
Фильм не про «Новый город «Дружный», но лагерь дал нам идею: в нашем фильме по случайности дети с особенностями здоровья вынуждены сразиться с детьми из неблагополучных семей, а потом – подружиться, почувствовать любовь друг к другу. После фильма дети просто не могли расстаться. Реально, магия случилась!
– Это же было твое первое детское игровое кино, которое, кстати, сейчас в нашей стране почти не снимается. И как тебе в этой нише?
– Круто! Мне очень нравится. Я не знаю, как буду работать со взрослыми людьми, но с детьми – очень здорово! Начинать было страшно и сложно. Это же особенные дети, с ними важно не терять контакт. Другие дети тоже требуют внимания. Сцену надо в голове держать, голова трясется: ты весь вечер думал, как снимать следующий день, а утром – всё не нравится. Ты сидишь, пытаешься быстро что-то переделать, на тебя давят: «Антон, время уходит!», «Антон, солнце садится!». И вдруг включается что-то внутри. Я носился по площадке как электровеник, никогда не сидел на плейбеке перед экранами, всегда был с детьми – телега с камерой ехала, я на телеге. Я, конечно, был на кураже.
Сейчас я более сдержан и стараюсь действовать профессиональнее. Это, кстати, отметил оператор Леша Морозов, который с нами сотрудничал на съемках «Нормальный только я», и сейчас он наш основной оператор. Леша сказал так: «В первом фильме на площадке ты был везде, тебя было слишком много, а сейчас ты работаешь по-взрослому». Еще бы, мы прошли такую школу монтажа – из трех часов отснятого материала пришлось оставить час сорок. Три месяца сидели в монтажке, было очень тяжело. Многие говорят, что постпродакшн зачастую тяжелее съемок. Я согласен. На съемках нет времени сомневаться, у тебя 35–40 дней беспрерывной работы мозгов и адреналина. А потом ты понимаешь, что вот тут не подстраховался, тут надо было отснять подлиннее. Бывает, что и стыдно за то, что наснимал. С нами работал гениальный оператор Олег Лукичев, и он как-то спросил меня: «Ну чего локти кусаешь? Приготовься, тебе захочется выкинуть фильм в мусорку». Творческий процесс такой, непростой.
«Мне проще показать, чем сделать самому»
– Все время находиться с детьми на съемочной площадке – это важно для съемок фильма?
– Да, тогда команда работает по-другому. Перед съемками «Нормальный только я» мы какое-то время просто жили в детском лагере в Волоколамске. Смены уже закончились, и лагерь был весь наш: мы жили в корпусах, питались в местной столовке. И я понимал, что примерно через неделю команда будет работать по-другому. И действительно, дети прикипели друг к другу, все актеры – к «солнечным» детям, и атмосфера на площадке была потрясающая. И сейчас это тоже происходит: мы все вместе проживаем историю. Но следующий фильм будет не детский.
– А какой?
В декабре планируем начать снимать «черную» комедию по повести одной пермячки. На самом деле это ее первый писательский опыт. Муж рассказал, как в молодости, чтобы заработать, пять дней хоронил одного криминального авторитета. А она очень смешно записала. Правда, сценарий этого фильма будем писать не мы, а привлеченный автор. Хотим снять недорогую «черную» комедию в стиле «Жмурок». Сейчас с этой историей мы подаемся в «Фонд кино». И еще у нас будут деньги от рибейта со съемок «Ивана Семенова».
Мы же нанимаем пермских сотрудников, берем в аренду помещения, отели, рестораны, машины – люди получают деньги и платят налоги в регионе. И регион возвращает 50% того, что мы потратили в регионе. Это самый большой рибейт в нашей стране! В России госпрограмма действует с 2017 года, в Пермском крае вроде бы два года. И за это время в крае начали снимать семь фильмов, «Сердце Пармы» уже получило возврат.
Все устали от того, что в фильмах – только Москва и Питер. Теперь есть возможность видеть всю страну. И постепенно формируется экосистема: появляются реквизиторы, художники, которые отвечают за оформление съемочной площадки, разнорабочие, которые знают разъездку по локациям, водители светобазы, у которых есть генераторы. В Перми есть студии звукозаписи, но они не очень заточены под кино. И если кто-то из ребят прокачает себя до переозвучки фильмов, то фильм можно не увозить, а озвучивать здесь. «Пермская синематека», продюсерский центр «Капризка» начинают закупать оборудование. Все происходит, просто не все сразу.
Кстати, мой исполнительный продюсер как раз поэтому отговаривала меня снимать фильм про Ивана Семенова в Перми – ведь нам пришлось везти из Москвы и аппаратуру, и разных профессионалов, это дорого и рибейта не будет. Но я сказал, что мы должны снимать эту историю в Перми из уважения к автору – Льву Давыдычеву и Пермскому краю.
– Дети ассоциируют тебя с Антохой из «Реальных пацанов»?
– Нет, для них я просто Антон Богданов. Никто ни разу не попросил сфотографироваться, потому что видел меня в «Реальных пацанах». Это понятно, им по 10–11 лет. А родители, может быть, и узнают, но лишний раз стараются не спрашивать, они видят, что я другой и я такой строгий режиссер. Строгий, но справедливый.
– А ты правда учился у Павла Лунгина?
– Да, я учился на Высших курсах сценаристов и режиссеров у Павла Семеновича, и, к своему стыду, их не закончил. Он мне так и сказал, когда я поступил: «Ну ты же сбежишь! Найдется для тебя хороший проект, и сбежишь». Но тогда было «безрыбье»: я ушел из «Реальных пацанов» и каких-то других предложений особо не было. И я подумал: «Надо снимать самому». И мы сняли пилот сериала «Зыбко»: такой смешной байопик про меня, как я ушел и остался на финансовом дне. Хотели сделать сериал, но денег не хватило, снимали на свои (он все еще лежит «в столе», хотя, неплохо получилось). И тут появляется «Т-34», а съемки в Чехии, и все закрутилось. И все же год я честно отучился.
– Актер в тебе насовсем уступил место режиссеру?
– Да, я думаю, что в кино не вернусь. Ну я понимаю, что я не самый лучший актер. Мне гораздо проще объяснить, как надо сделать, чем сделать. А из-за того, что есть актерская база, мне иногда проще показать. Это очень нужно в работе с детьми. Не всякий режиссер, кстати, может, а я – могу.
Мне нравится продюсировать, организовывать людей вокруг себя, создавать процесс, выстраивать архитектуру истории. Есть и образование – и режиссерское, и продюсерское (актерского как раз и нет). Актер тоже создает героя, но это другое. Возможно, потому, что достиг, попробовал, снялся в кассовых фильмах – «Т-34», «Огонь», «Майор Гром» – и стало неинтересно. И хватит. У меня режиссерских планов на два года минимум.